Живая история - Страница 45

Гейдж насмешливо смотрел на нее, скрестив руки на груди.

— Понимаю. Значит, ты бросаешь все и всех и уезжаешь потому, что твоя книга — самое важное для тебя?

Его слова уязвили Луизу в самое сердце. Быстро заморгав, чтобы сдержать непрошеные слезы, она растерялась и не знала, что ответить. Она могла бы признаться, что раньше ей было легко сниматься с места — некого было оставлять. Сейчас же все было иначе — она уезжала от Гейджа и испытывала почти невыносимую боль от предстоящей разлуки.

Еле сдерживая слезы, Луиза с трудом проглотила комок в горле:

— Знаешь, Гейдж, моя мать каждый день должна была отчитываться перед отцом. Она не могла даже одна поехать в город в бакалейную лавку, предварительно не спросив у него разрешения. — Луиза выплескивала перед Гейджем то, что давно накопилось в душе. — Когда я немного повзрослела и стала понимать что к чему, я поклялась, что никогда ни у кого не буду просить разрешения делать то, что мне хочется. Так что ответ на твой вопрос — утвердительный. Да, моя книга — это самое важное…

Гейдж, словно окаменев, с грустью смотрел на нее. Что ж, все встало на свои места. Луиза не желала пускать в свою душу никого, в том числе и его. Теперь, когда ей больше не грозила беда и она не нуждалась в его помощи, она решила вернуться к своей привычной жизни — как когда-то Орелия Пальмер. А разговоры насчет родителей и насчет того, чтобы отчитываться перед кем-то — пустая болтовня…

Идиот! — ругал себя Гейдж. Дурак! Снова оказался в дурацкой ситуации — женщина, от которой он без ума, рассказывает ему, почему она уходит от него. А он, как малый ребенок, поверил ей…

Гейдж словно очнулся и, уязвленный, коротко бросил:

— Ну что ж, не смею мешать твоим сборам. Ты уже узнала о жизни здешних ковбоев все, что хотела. Наверное, теперь будешь выбирать место действия романа? Куда ты собираешься поехать?..

Луиза боялась, что он может последовать за ней, поэтому не хотела отвечать на его вопрос, но, заглянув в глаза Гейджа, поняла, что без ответа он не уйдет.

— Скорее всего, в Нью-Мексико, в Лос-Аламос.

Не говоря ни слова, Гейдж оторвал листок из блокнота у телефона и записал несколько имен и адресов.

— У нас есть друзья в Лос-Аламосе, вернее на ранчо неподалеку от него. — Он протянул ей листок. — Твой телефон все еще не работает, так что я позвоню им из дома и договорюсь, чтобы тебя встретили. Уверен, наши друзья будут рады помочь тебе. Позвони им, когда приедешь на место. Ты решила, что будешь делать с Циклоном?

Удивленная резкой переменой темы, Луиза недоуменно заморгала:

— Нет, по правде говоря, я и забыла о нем, поскольку после пожара его перевезли на ваше ранчо.

— Не обязательно решать что-то сейчас, мы подержим его сколько понадобится. Но если ты надумаешь продать его — я первый покупатель. Заплачу хорошо.

— Да, конечно, — рассеянно проговорила Луиза и, вдруг нахмурившись, взглянула на Гейджа: — Почему? Почему ты делаешь это?

Гейдж понимал ее недоумение и не меньше Луизы был смущен своим неожиданным поведением. В его глазах заиграли насмешливые искорки, а губы изогнулись в улыбке:

— Черт возьми, сам не знаю. Как узнаю — скажу. — Он направился к двери.

Луиза услышала в тишине, как он завел мотор. Бездумно глядя на листок с именами и адресами, она пыталась убедить себя, что поступила правильно. Теперь она свободна… Но никогда в жизни Луиза не чувствовала себя такой несчастной.

Уехать оказалось гораздо труднее, чем она ожидала. Луиза придумывала десятки причин, чтобы, цепляясь за малейший повод, остаться. Ведь в конечном счете здесь ее дом. Теперь, когда кое-какой материал для будущего романа собран, она могла бы вернуться в Даллас, в свою квартиру. Ведь она неизменно возвращалась туда из своих творческих поездок. Ей было там хорошо, она считала Даллас своим домом. Там похоронена ее мать…

Но как только Луиза начинала думать, что покинет Аризону, на глаза наворачивались слезы. Она полюбила ранчо с его постоянно дувшим ветром, с колыхавшимся морем бизоновой травы, простиравшимся чуть ли не до самого горизонта. Именно здесь она обрела свободу, о которой и не мечтала, а также внутренний покой, о котором и не подозревала…

Луиза все же ненадолго съездила в Нью-Мексико, считая свою поездку производственной необходимостью — надо было собрать дополнительный материал в этой части страны для вестерна о Гэсе Каунти. Но вернулась она не в Даллас, а на ранчо своего отца. Для окончания работы над романом ей понадобится месяца четыре, и не меньше, а уж потом она окончательно решит, возвращаться ли в город или остаться здесь. В конце концов, для переговоров с издателями можно наезжать в Даллас по мере необходимости.

Сложности, правда, представляло общение с Гейджем. Луиза думала, что ей удалось убедить себя и его в том, что в ее жизни нет места для него. Но, вернувшись в дом отца из Лос-Аламоса, она нашла пакет, оставленный непонятно каким образом на кухонном столе. В пакете Луиза обнаружила маленький томик в тканевом переплете и записку от Гейджа, в которой говорилось, что это дневник, принадлежавший его прабабушке. Он посчитал, что дневник может пригодиться Луизе для создания романа. Луиза была бесконечно тронута его вниманием.

Но больше всего Луизу растрогало письмо, которое ожидало ее, когда она приехала из двухдневной поездки в Тусон. В нем Стикс Рэдмен, крестный всех Коулов, приглашал Луизу погостить на его ранчо в Ахо. Он писал, что они с женой будут рады принять Луизу на всю весну и лето, пока она будет работать над своей книгой.